О главном сражении сезона за Кубок Москони, о преодолении проблем команды и о будущем чемпионе мира — обо всем этом читайте во второй части беседы с Константином. Pro: Ну вот мы и добрались до апогея сезона, до Кубка Москони. Когда стал окончательно известен состав команды, какие мысли были о ее перспективах? Может, ты сожалел, что кого-то не взяли или, наоборот, взяли не того? — Для меня состав был идеальным, потому что в нем не было Оливера Ортманна. Он не очень легок в общении, и лично мне не хотелось бы, чтоб в команде был такой человек, который бы всех напрягал, так как все остальные были довольно общительными людьми. А Оливер со всеми держит дистанцию, что зачастую выглядит как высокомерие. Это не очень хорошо для команды. Из всех, кто в итоге попал в сборную, не знаком я был только с Дэрилом Пичем, мы как-то не общались до той поры. И единственным, кто меня как-то смущал до турнира в плане командности, был как раз Дэрил. Но как только мы начали общаться, за пару дней до старта, мне стало ясно, что состав у нас идеальный, была невероятно дружественная обстановка. Дэрил оказался очень клевым парнем, добродушным, смешным. Выглядит для своего возраста (35 лет. — Прим. ред.) он, конечно, плоховато, и Драго постоянно шутил между нами по этому поводу. Сам же Пич постоянно рассказывал разные английские шутки, при этом с совершенно серьезным лицом. Мы все были настолько разные, я думаю, это вообще была самая разнообразная команда за всю историю Кубка Москони. К примеру, Тони Драго, который вообще не вписывается ни в какие командные рамки, которого нельзя поставить ни в одну командную встречу, что стало понятно с самого первого дня. Или Ральф Суке, который попал в совершенно непривычную для него обстановку — человек, привыкший к упорядоченности вещей, попал в какой-то сумбур. Он даже поначалу чувствовал себя как-то неуютно, потому что он максимально серьезно относился к этому турниру и безумно хотел его выиграть. Ральф поэтому был нашим сильным козырем с самого начала, поскольку все чувствовали в нем уверенность. Pro: Какие у тебя были ожидания в преддверии турнира? Рассчитывал ли на успех? — Я понимал, что все мы играем достаточно сильно, но в то же время каждый может играть из рук вон плохо, и что командная игра — это совсем другое. Когда идет какой-либо личный турнир, его выигрывает тот, кто готов лучше остальных в данный момент времени. А в команде к определенной дате, на которую назначен турнир, кто-то может подойти в оптимальном состоянии, а кто-то в разобранном. Как, например, Дэрил Пич после чемпионата мира. Поэтому было понятно, что он будет тормозить команду, он в итоге и сыграл, кажется, хуже всех, выиграв всего один матч. Но на то она и команда, чтобы кто-то тянул вперед, а кто-то имел право на ошибку. Я понимал, что мы, скорее всего, не обойдемся без проблем, но и у американцев тоже будут проблемы. Потому что их состав опытный, титулованный, и не думаю, что кто-то еще может собрать такую команду, может, только филиппинцы — но я понимал, что возраст и еще некоторые проблемы не дадут им играть идеально. Что в результате и произошло, я видел это с самого начала. Pro: Какова была роль, значение в команде неиграющего капитана, Йохана Рюйсинка (главный тренер сборной Голландии. — Прим. ред.)? Насколько нам известно, в прошлый раз при наличии того же неиграющего капитана настоящим лидером в команде был тем не менее Ральф Суке. — Не знаю, как было в прошлый раз, но в этот все было иначе. Йохан был как минимум таким же членом сборной команды, как и каждый игрок, а где-то даже и больше. Я считаю, что именно он очень правильно выстроил линию подготовки и стратегию игры. Очень важный, переломный момент был с первого на второй день, который он выдержал с достоинством, и я считаю, что он отработал очень грамотно. Pro: Расскажи что-нибудь о внутренней кухне команды, процессе принятия решений, назначений на матчи... — Мы приехали в Лас-Вегас за два дня до турнира, и за очень короткий срок требовалось как-то собраться, сплотиться, почувствовать друг друга, найти общий язык — чем мы и занялись сразу же. На следующее утро после приезда мы поехали в бильярдную, предоставленную неким американцем, где были два «Даймонда» с перетянутым сукном, близких по кондиции к игровым столам. Там мы и тренировались, общались, ходили есть — всегда проводили время вместе, с самого первого дня. Не сказать, что мы говорили исключительно о соревновании — по вечерам беседовали на какие-то отвлеченные темы, шутили, рассказывали какие-то истории, то есть это было обычным общением. Но когда речь заходила уже о собранности, необходимости сконцентрироваться, именно Йохан делал все, чтобы мы максимально быстро пришли в это состояние. За первые два дня мы здорово сыгрались, хотя насколько хорошо на самом деле, должен был показать турнир. Но атмосфера в команде была хорошей. И она напрямую зависит от результатов, которые показывает команда. Если результат отрицательный, то команда начинает рассыпаться, и собрать ее заново бывает очень сложно. И после первого игрового дня мы почувствовали какую-то разобщенность — несмотря на то, что первые два дня мы провели замечательно, в каждом была целеустремленность, и Йохан делал упор на этом, на том, что мы должны бороться до упора, несмотря ни на что. Мы приехали не просто играть, а именно выиграть Кубок Москони. И еще кое-что о внутренней кухне: американцы еще до турнира сделали ставку у букмекеров против себя. По крайней мере об этом рассказал Джонни Арчер канадскому комментатору, Джиму Уайчу, перед самым первым интервью, еще до старта игр. Причем разговор состоялся при Ральфе Суке, словно того вовсе не было рядом. Было ли это просто тактической уловкой — не думаю. Скорее всего, тем самым они просто хотели подстраховаться и свести к минимуму финансовые потери в случае поражения — ведь дополнительные деньги, вдобавок к сумме за участие, выплачивались только победившей команде. Но это может говорить и о степени их уверенности в своих силах. Pro: Любопытно. Однако первый день европейцы проиграли со счетом 1-4. Какие мысли были, что предприняли? — Как правило, в команде всегда находится так называемый козел отпущения, на которого проще свалить вину. Команда должна найти человека, на которого выплеснуть эмоции, потому что их накопилось гигантское количество. Первый день мы проиграли в хлам, проиграли все, играли отвратительно и наделали кучу ошибок. По той простой причине, что ощущение игры на Кубке Москони совершенно необъяснимое, это не похоже ни на один из других турниров, которые показывают по ТВ. Когда ты играешь сам за себя, ты можешь ни о чем не думать. Здесь же с самого начала появляется довольно сильный мандраж. Так вот, в конце дня не очень хорошо повел себя Тони Драго. Он после матча ушел к себе, а мы должны были собраться в тренировочном зале. Туда пришли все, все были расстроены, пытались понять причины ошибок — и туда не пришел только Тони. Это буквально взбесило Йохана и Ральфа, да и все были в таком состоянии, что было непонятно, что делать дальше. Но потом, насколько я знаю, Йохан поговорил с Тони, они пообщались по этому поводу, и было принято решение, что Драго не будет играть в групповых встречах, поскольку в них чувствует себя некомфортно. Его поставили в личные матчи, и это сыграло очень важную роль, он все их отыграл просто идеально, получив в результате приз MVP турнира (самый ценный игрок. — Прим. ред.). И уже вечером, когда мы все-таки все вместе пошли ужинать, Тони как-то влился обратно в команду, нервозность спала. Он извинился, сказал, что не специально пропустил общую встречу, а перепутал время или что-то в этом роде — в общем, все это дело замялось, и опять воцарилась нормальная атмосфера. И мы поняли, что на следующий день будем играть совершенно иначе. Очень важный матч был сыгран, когда Драго выиграл у Родни Морриса, проигрывая 1-5. Когда это произошло, Тони стал нашим мотором, заводилой. Мы поверили в него, какие-либо разногласия были моментально забыты. И дальше мы уже начали играть на кураже, как единое целое, до последнего поддерживали и переживали друг за друга. После этого не было сказано никаких отрицательных слов в чью-либо сторону. Кроме Дэрила Пича, который в какой-то момент тоже забастовал, потому что его не ставили в личную встречу. Да, он чемпион мира, но Йохан понимал его состояние после того турнира, его игровое состояние на тот момент было не лучшим, и Йохан правильно поступил, несколько отодвинув Дэрила на задний план. Pro: То, что ты сейчас рассказываешь, подтверждает, что решения целиком и полностью принимались исключительно тренером. — Так оно и было. Единственное, с самого начала он советовался с игроками, спрашивал об их предпочтениях. Например, то, что в последний день я играл самую первую игру — это было мое желание. Я понимал, что не самый опытный игрок в команде и не хотел, чтобы на мою долю выпала ответственность решающих встреч, поскольку запросто мог с нею не справиться. Pro: А с кем кроме Драго и Файена тебя пробовали наигрывать в паре? — Один матч я провел с Дэрилом, и сыграли мы его плохо. Опять-таки, речь идет об атмосфере в команде. С Нильсом мне было максимально комфортно. Pro: При этом во время игры вы не особо совещались, и в интервью после матча Нильс сказал, что это было ваше решение, каждому вести свою собственную игру, полагаясь на то, что каждый знает, что он делает. — Да, может быть, это выглядело необычно, но это было здорово, потому что каждый осознавал одну-единственную вещь, мы договорились об этом во время тренировок: основной задачей было забивание шара и постановка наиболее удобной для партнера позиции. То есть я делал удар, стараясь сделать максимально удобный выход, и дальше я вообще не думал о том, что произойдет. Мне было абсолютно все равно, какой удар он сделает. Я знал, что все будет хорошо, и эта уверенность была настолько сильной, что мне даже не приходило в голову, что он может ошибиться. Так что в целом уверенность была просто колоссальная. Мы с ним наигрывались достаточно долго в рамках турнира, перед всеми матчами мы тренировались по паре часов. С Нильсом мне было очень комфортно играть. Pro: Насколько сильно мешал лимит времени (30 секунд. — Прим. ред.)? Часто игроки, услышав звуковой сигнал, подаваемый за 5 секунд до истечения времени, начинали слишком торопиться и срывали удар. Да и звук был довольно неприятный сам по себе? — Это было довольно серьезной помехой, лично я на сложных ударах часто попадал под эти пикалки, да и все с этим сталкивались. Ощущение было такое, словно тебя в момент подготовки к удару бьют по плечу. По идее, предупреждение должно следовать за 10 секунд до конца, чтобы игрок понимал, что у него еще осталось немного времени. И звук был выбран отвратительный. Pro: Можешь ли ты особо выделить какие-то тренерские методики Йохана Рюйсинка, будь то тренировка у стола или психологическая работа? — Психологической работы было немало. Это не психология в глубоком смысле, мы не сидели, разговаривая о жизни. Но у нас была своя кричалка, которую мы заводили в начале каждого дня, и это было очень забавно. Поначалу все к этому отнеслись скептически, но потом радовались, как дети, когда мы это делали. Все собирали руки в центре круга, и Йохан спрашивал, за точность слов сейчас не ручаюсь, но что-то вроде «Где лучшие игроки?», а мы хором отвечали «В Европе!», где что-то там еще — «в Европе!», кто выиграет Кубок — «Европа!». Pro: Еще у вас был отличный флаг (флаг Евросоюза и вверху все флаги стран, представители которых были в команде. — Прим. ред.)! — Да, это было наше знамя. Йохан всегда и везде носил его с собой, куда бы мы ни направлялись. Шли мы есть или на тренировку — флаг был растянут рядом со столом, то есть наше знамя мы видели вообще всегда. В самом начале было сказано, что флаг будет вручен лучшему игроку команды. Pro: То есть он достался Тони Драго? — Да. Йохан сказал, что очень важные точки поставил Ральф, и было бы логично отдать флаг ему, но если взвесить то, что сделал Тони, то, конечно, нужно отдавать флаг ему. Думаю, что флаг уплыл к маме Тони, который сказал, что это будет для нее превосходным подарком. Pro: Как ты относишься к требованиям, которые предъявлялись к разбою? Не слишком ли много ограничений сразу (три шара должны быть забиты или переведены через «линию дома», на точке стоял шар №9, разбивать требовалось из бокса. — Прим. ред.)? — Разбой был вообще необычный, к этому никак не могли привыкнуть в начале. Мы экспериментировали, у нас было несколько вариантов разбоя, один из них придумал я, он был похож на вариант Нильса, которым в итоге мы и пользовались. Разбой Ральфа не подошел, потому что он предложил просто силовой удар с крайней точки бокса в лоб первому шару, и гарантий забитых шаров это не давало. Американцы же не знали, как разбивать. Мы поняли это в первый день, когда каждый из них разбивал по-своему. Наверняка они тоже пробовали разные варианты, но мы с самого начала все разбивали только выбранным нами способом. Американцы потом его переняли и во второй день разбивали точно так же. Единственный недостаток выбранного нами удара по резке — то, что биток по резке от шара отражался в борт, а от него постоянно двигался в направлении средней лузы, и нередко либо падал в нее напрямую, либо его туда сбивали другие шары. Понятно, что при таком ударе вообще никакой речи не могло быть о контроле ни битка, ни первого шара. В этом смысле было здорово, мне понравилось. Все, за исключением того, что сам по себе удар уродливый. На него неприятно смотреть, и его так же неприятно выполнять. Я убрал все шафты от разбойника и разбивал вторым игровым, прикрутив его к кию для разбоя — для того, чтобы при ударе не выскакивали шары. Потому что когда бьешь сильно, с вращением, не в центр первого, а в полшара — чувствуешь себя некомфортно. Но мне кажется, что в целом это было здорово, потому что дало эффект неожиданности и было интересно. Pro: Какое из перечисленных ограничений ты бы убрал? — На Евротурах уже изобрели систему для разбоя, наигрывая «копейку» на лузу: разбивают слабее, один из угловых шаров забивают, а первый и еще один гарантированно перекатываются за линию. А биток от борта поднимают в центр. Поэтому просто переката линии, как сейчас на Евротурах, уже недостаточно, чтобы бороться с системным разбоем. Хотя это и не «софт-брейк» по сути, но все равно остается контроль первого шара. К сожалению, нельзя придумать такое правило, чтобы заставить бить «копейке» точно в центр, чтобы она была с большой вероятностью забита в среднюю лузу. Ведь прежде профессиональные игроки стремились именно забить шар №1 в центр, и это создавало эффект неожиданности. Бывало, что при этом первый попадает в губу средней лузы и отражается от нее непредсказуемо. Увы, заставить делать такой удар невозможно. Есть вариант, который должны были опробовать на Евротуре — определить зону, в которой после разбоя должно остаться определенное количество шаров. Но его так и не ввели, значит, скорее всего, это не работает. Но сдвигать с места пирамиду, сдвигать с точки первый шар — это неправильно, и Ральф, в частности, считает точно так же. Игра была придумана именно такой, у нее есть своя история, и если изменять ее до такой степени — это уже не «девятка». Pro: Итак, вернемся к действию. Третий день Кубка, накануне вы сумели сравнять счет. И в ходе вашего парного матча с Файеном тебе удалось несколько феноменальных ударов, в частности, карамболь от шара по тончайшей резке. Как сказали по ТВ комментаторы матча, попасть в первый шар комбинации тоньше было попросту невозможно физически, ты едва задел тройку битком и сумел забить от нее другой шар. Глядя на экран, создавалось впечатление, что возможен только отыгрыш, и такой твой удар казался случайным. Скажи, ты действительно играл этот карамболь? — Да, я делал удар осознанно. Тройка была видна буквально на пару миллиметров, и я реально видел, что если я попадаю в нее, цепляю ее, как бы тонко это ни было, то непременно падает семерка. Поэтому у меня просто не было выбора, такое продолжение было идеальным ударом, потому что дальнейшая позиция выстраивалась сама собой, от семерки и биток выкатывался, и тройка вставала на игру. Я знал, что если просто попаду в тройку, то забью седьмой. И я рискнул, хотя удар был настолько не очевидный, что вряд ли кто-то еще видел именно такой вариант, потому что могло показаться, будто шар замазан. Pro: Игровой день увенчался скандалом: после матча между Суке и Стриклэндом Дэрил Пич, это видно на видеозаписи, бросил в сторону Эрла детскую соску! Расскажи об этом. — Действительно. Это была большая такая соска, как раз для Эрла, потому что первые дни он бесил всех, в том числе и американскую сборную. Это было очевидно, потому что именно Стриклэнд являлся эдаким разрушителем командного духа и самым большим якорем для команды. Он «косячил» через удар, играя в паре. Ладно еще, когда он один, но в командную игру, я считаю, такого человека вообще нельзя допускать. Несмотря на его титулованность, он просто психопат. По достоверным данным, ему поставили диагноз «шизофрения» и, чтобы как-то себя контролировать, он принимает таблетки. И, понимая, что он человек неуравновешенный, мы во всех играх против него вели более активную поддержку, чем в остальных встречах. Это его конкретно выносило, он не мог взять себя в руки. Это был просто наш тактический прием. По окончании же матча, который он проиграл, Стриклэнд, отвечая на рукопожатие Ральфа, отбросил его руку в сторону и сказал несколько не самых цензурных слов в его адрес. Мне кажется, что после этого его можно совершенно спокойно дисквалифицировать на пару лет, просто выгнать из бильярда. Поэтому шутка с соской была, по-моему, очень классной. Pro: То есть шутка была заранее подготовлена, соску специально принесли, чтобы независимо от результата матча бросить Стриклэнду? — Да, соску принесли специально, чтобы это сделать, после чего у него должен был мозг взорваться. Pro: Но в рамках спортивного соревнования этот жест выглядел довольно странно. Американские болельщики осуждали то, что чемпион мира, каковым уже был Пич к тому моменту, опускается до подобных вещей. Причем это сочли его собственной инициативой, и даже иронизировали, а всегда ли Дэрил возит с собой на турниры соски, и как он теперь обойдется без брошенной, и так далее. — Нет-нет, это было командное решение. Изначальная инициатива действительно принадлежала Дэрилу, и я даже не знаю, где он взял эту соску, но когда он познакомил нас с этой идеей перед игрой, мы были просто в восторге. И было чисто командное решение, бросить эту соску как раз в тот момент, когда Эрл начнет слишком много говорить — как знак того, чтобы он заткнулся. Это была просто шутка, ведь Кубок Москони — это шоу, и здорово, что можно пошутить, хотя, быть может, и немного зло. Но сам Эрл есть намного более жесткое явление, чем эта соска, и то, что он сказал Ральфу после игры — это в десятки раз более бестактное поведение, чем такой вот шуточный прием Дэрила. Здесь я целиком на стороне Пича, а Эрл давно уже заслуживает того, чтобы его ставили на место, потому что до сих пор никто этого не делал. Ведь потом была еще ситуация, когда Дэрил до поры спокойно воспринимал выпады Стриклэнда, но потом, видимо, тот затронул какие-то слишком серьезные темы, и Пич даже встал со своего места. Я на стороне людей, которые ведут себя тактично, но в нужный момент способны сказать то, что они думают. Дэрил так и сделал, а до этого... до этого была соска (смеется). Pro: Тебе понравился матч, в котором принимала участие вся команда, в формате 5 на 5? — Было здорово, я считаю, что таких встреч должно быть больше, это же все-таки командное соревнование. Да, в последний день все должны решать личные матчи. А раньше играли и по трое, вообще формат постоянно меняют. Pro: Ты уже объяснил, почему в последний день ты играл свой матч против Ван Боунинга первым. Почему мы заговорили о нем — ты, наверное, впервые познакомился с ним в Маниле, впервые, как и многие, открыл для себя это имя. Расскажи о своем видении его как игрока. — Шейн — очень сильный игрок. Я считаю, что из всех американцев он сейчас, наверное, наиболее сильный, к тому же в таком возрасте, когда есть резерв для развития. Надо отметить, что у него есть одно преимущество, которое в обычной жизни никто не назовет преимуществом, но применительно к игре оно им является — то, что у него потеря слуха 98 процентов, и это позволяет ему выйти на совершенно особый уровень концентрации. К тому же он живет исключительно бильярдом. У меня создалось впечатление, что он помимо бильярда ничем особо не увлекается, не интересуется, провел большую часть своей жизни в бильярдной, наверное, мало отдыхает от бильярда и так далее. То есть он постоянно живет игрой, сводками, потому что делает это с самого детства. Я считаю, что как игрок он из всех американцев наиболее содержательный. Если разбирать его игру по элементам, то очень сильная его сторона — это отыгрыши и кик-шоты, то есть удары от борта, попадание в шар от борта. Именно зональное, точное попадание, не просто в шар, а с нужной стороны и даже по необходимой резке. Игра от борта у него на высочайшем уровне. Pro: Согласен ли ты с популярным мнением, что это будущий чемпион мира? — Предположительно да. Я думаю, что это вполне вероятно, и для меня в этом не будет ничего удивительного, потому что немногие игроки настолько любят эту игру и немногие способны так глубоко изучать игру. Понятно, что он потратил на это безумное количество времени в своей жизни, буквально жил за столом — так же, как, наверное, и Эфрен Рейес — и у него действительно есть чему поучиться. Я отметил его сильную сторону, и, собственно, в этом я и проиграл ему матч, хотя вел 4-2. Каждый из нас промахнулся по паре простых шаров в начале встречи, и не могу сказать, что я проиграл тактически. Я сделал все возможное для себя на тот момент: ставил ему маски, он он из них отыгрывался в ответ или ставил ситуации, из которых нереально было выпутаться. Отчасти это везение, отчасти он собрался в тот момент, по нему было видно, что он готов биться до последнего. И он попросту не отдал мне ни одной тактической партии, а в концовке все партии были такими, почти ни одной открытой позиции не было. И везде, где я ставил ему маски, он решал проблему. Поэтому надо отдать ему должное, победа в том сете — это его заслуга. Он сделал несколько потрясающих ударов, на которые я, прямо скажу, не рассчитывал. Я думал, что в тех ситуациях я владею преимуществом, но на самом деле все обернулось иначе. Pro: Да, теперь Шейн — новая надежда Америки, и он вовлечен в ряд матчевых встреч, именуемых Action Challenge (проводятся компанией The Action Report, «десятка» до 100 побед по 000 с каждой стороны. — Прим. ред.), о которых он тебе лично рассказывал и приглашал приехать, поучаствовать. Как ты относишься к предложению поиграть в таком формате, тем более ты уже имеешь опыт таких матчевых встреч (против Суке и Евгения Сталева. — Прим. ред.)? — Это интересно, здорово, но это не мое. В этом наши с Шейном интересы расходятся. Он самый настоящий gambler, профессиональный игрок на деньги. Поэтому тягаться именно с ним в таких условиях совершенно бесполезно. Такие затеи не для меня, мне намного интереснее играть на турнирах, чем играть с кем-либо затяжной сет на деньги. Я никогда долго не играю на деньги, меня это утомляет. Я не вижу цели в игре на деньги, потому что она подразумевает сегодня победу, завтра поражение, то есть это переливание из пустого в порожнее, по сути, ради процесса. Будь это казино, рулетка или покер. Я не азартен, и не думаю, что игра в предложенном формате даст мне какую-то дополнительную славу или бонусные очки, так что я думаю, что моего участия тут не произойдет. Pro: Как раз сейчас в одной точке планеты идет непрекращающийся гэмблинг, шпилевка, круглосуточная игра на деньги — это Луивилль, Derby City Classic, очень хорошо тебе известный. Ты не первый год собираешься туда поехать, но как-то все не добираешься. Что-то мешает? — Да, мешает количество турниров, что, например, были у меня в конце года. Я просто так устроен, что не могу жить исключительно бильярдом, мне нужны другие эмоции. Может быть, для бильярда это не самое лучшее, и с точки зрения профессионализма я мог бы посвящать игре больше времени, но я так устроен, что я не могу ограничить себя бортами стола и загнать туда свою жизнь. Мне нужен и отдых, и разнообразное времяпровождение, к тому же я, бывает, физически и эмоционально очень устаю от турниров, особенно если они энергетически затратные и выматывающие. Вот и теперь, после Кубка Москони, я вернулся с уверенностью, что месяц вообще не буду думать ни о чем, а буду просто восстанавливать силы, отдыхая и занимаясь совершенно посторонними делами. Так что основная причина, почему я не поехал на Дерби Сити в этом году — то, что я, к сожалению или к счастью, живу не только бильярдом. Pro: Но ты все же планируешь это сделать в будущем? — Да. Я надеюсь, что мне это удастся. Естественно, это зависит от того, как сложится сезон, потому что если в конце года не будет никаких серьезных мероприятий, то у меня просто будет больше сил, больше желания. Конечно, мне очень хочется туда поехать, это действительно интересно. Рано или поздно я туда непременно попаду. Я планировал точно сделать это в этом году, но сезон получился таким, что я не смог. Ну, значит, запланирую на следующий. Время проведения еще не особо удобное: если турнир начинается 4-го, значит, лететь туда нужно 1-го или 2-го, и если учесть, как мы отмечаем Новый год... Pro: Да, пожалуй, только если, как в фильме Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С легким паром», погрузить тебя в самолет, и ты очнешься по адресу «Луивилль, 3-я улица Строителей...» — Да, да, наверное, приблизительно так это и должно выглядеть, я должен проснуться в гостинице с кием в руках, и понять, что «вместо Павлика» посадили меня (смеется). По материалам ПРОБИЛЬЯРД ИНФО
.png){kind=logo}
